Красный рыцарь - Страница 157

157

Он засунул руку в лубяную сумку, висевшую у бедра, и извлек початок вареной кукурузы. Укусил и протянул Питеру, тот в свою очередь откусил и передал следовавшему за ними мужчине — Палу Куту, так вроде он себя называл, жизнерадостному бритому парню с разрисованным красной и зеленой красками лицом.

Питер тоже запустил руку в свою сумку и достал небольшую коробочку из лыка с сушеными ягодами, которую обнаружил среди вещей Грунтага.

Закинув целую пригоршню в рот, Ота Кван пробурчал:

— Ты излишне щедр, Питер.

Пал Кут взял половину жмени и поднес ее ко лбу — знак, еще ни разу Питером не замеченный.

— Он говорит, что уважает твой труд и жертву, которую ты приносишь, делясь пищей с ним. Когда мы делимся награбленным, оно как бы никому из нас не принадлежит, правда ведь?

Ота Кван разразился громким хохотом, и в нем послышались жесткие нотки.

— А что насчет ужина, приготовленного мною? — поинтересовался Питер, готовый возмутиться.

— Тогда ты был рабом! — Ота Кван ударил себя в грудь. — Моим рабом.

— Так куда мы направляемся? — спросил юноша, недовольный, что его спутник заявил права на него.

Словно из воздуха материализовался Скадаи и забрал последнюю пригоршню сушеных ягод. И тоже сделал жест уважения.

— Вкусные ягоды, — сказал он. — Мы глянем на Альбинкирк. Затем отправимся на собственную охоту.

Когда вождь удалился, Питер покачал головой.

— Собственную охоту?

— Вчера, пока ты, как настоящий самец, вел половую охоту… Постой, а ты вообще–то знаешь, кто такой Шип? — спросил Ота Кван, уподобляясь наставнику.

Питер собрался высказаться нелицеприятно, но, если по–честному, имя он слышал и раньше, но не знал, кто это такой. А ему очень сильно хотелось выяснить, как устроен его новый мир.

— Нет, не знаю, — надувшись, пробурчал он.

Собеседник не обратил на его тон ровным счетом никакого внимания.

— Шип хочет стать хозяином этих лесов. — Ота Кван скорчил рожу. — Говорят, он — великий колдун и был когда–то человеком. И теперь ищет способ отомстить людям. Однако вчера он потерпел поражение — не сокрушительное, но весьма кровавое. Мы не пойдем за ним в битву, потому что Скадаи не понравился его план, поэтому теперь мы направляемся на восток для собственных сражений.

— Поражение? Но от кого? — Питер осмотрелся. — И где происходила эта битва?

— В шести лигах от того места, где ты развлекался с Сенеграл. Погибло две сотни людей и в два раза больше созданий из земель Диких. У Шипа под рукой в десять раз больше существ и людей, и он призывает еще. Но сэссаги — не рабы, не слуги и не должники — всего лишь союзники. И то только в том случае, если нам самим это выгодно.

— И, конечно же, теперь этот Шип очень зол на нас? — уточнил Питер.

— Так зол, что если бы посмел, то убил бы нас всех, или разрушил бы наши деревни, или заставил Скадаи умереть мучительной смертью. — Ота Кван хихикнул. — Но поступить так значит лишиться поддержки всех Диких, всех боглинов и всех людей, вставших на его сторону. Это земли Диких, мой друг. Если бы он победил, мы бы выглядели глупыми и слабыми. — Его губы искривились в усмешке. — Но он проиграл, поэтому теперь сам выглядит глупым и слабым. Мы же отправимся сжигать земли вокруг Альбинкирка, который много лет назад был возведен на нашей земле. У нас долгая память.

Питер пристально посмотрел на него.

— Полагаю, ты не родился сэссагом.

— Ага, — вздохнул Ота Кван. — Я родился к югу от Альбинкирка. Теперь это не имеет никакого значения, приятель. Теперь я сэссаг. И мы будем жечь фермы вокруг города или то, что от них осталось после Шипа. Ему нужна женская цитадель. Так вот, нас она не интересует. — На губах Ота Квана заиграла странная улыбка. — Сэссаги никогда не воевали против женской цитадели, а он, сунувшись туда, потерпел поражение. — Мужчина посмотрел вдаль, где горы возвышались, подобно морским волнам. — Пока что. И Скадаи говорит, пусть Альбинкирк увидит истинный цвет нашей стали.

От его слов Питера передернуло. Несмотря на то что он, считая себя взрослым, не желал проявлять щепетильность в такого рода делах. Но на любой войне проще тем, у кого есть понимание, ради чего она затевалась. Иногда достаточно просто кого–то ненавидеть.

Бывшему рабу пришла в голову мысль, что на самом деле у Ота Квана была израненная душа и присоединился тот к сэссагам ради собственного исцеления. Тогда Питер покачал головой и сказал себе: «Будь одним из них. И ты больше никогда не превратишься в раба».

Вечером второго дня они увидели перед собой город. Питер сидел на корточках, обгладывая кости тощего зайца, которого приготовил, приправив разными травами и поделившись с остальными. Ота Кван похвалил его стряпню и заметил, что они — Пал Кут, Брэнт, Скахас Гахо, Маллит и Барбфейс (как лучше передать его имя, Питер и сам не знал) — собрались в группу и стали братьями по оружию благодаря еде Питера и лидерству его самого — Ота Квана.

Слов нет, хорошо быть членом группы. Хорошо быть частью чего–то. Брэнт улыбнулся, когда ему протянули еду. Скахас Гахо похлопал по расстеленному на земле одеялу, когда Питер засуетился вокруг костра в поисках свободного места.

Прошло два дня, и эти люди стали ему товарищами.

С наступлением темноты к их костру подошел Скадаи и присел на корточки. Говорил он быстро, часто улыбался и, к удивлению Питера, потрепал его по руке. Он съел миску супа с зайцем, еще раз улыбнулся и ушел к другому костру.

Ота Кван вздохнул. Остальные достали из сумок точильные камни и принялись затачивать наконечники стрел, потом ножи. Скахас Гахо, у которого был меч — короткий тяжеловесный клинок, напоминавший морейские ксифосы, — проводя по лезвию камнем, заставлял сталь петь.

157