Красный рыцарь - Страница 234

234

Тоненькая струйка силы, взятой от солнца, перетекла в кольцо, которое дала ему настоятельница. Оно наполнилось силой, и здесь, в эфире, он воспользовался им, чтобы видеть в ночной темноте.

В реальном мире его восприятие изменилось. Граница засады была видна четко, как днем. Капитан оскалился, словно выследивший добычу волк.

Шип отправил своих существ на дно траншеи позади развалин Нижнего города. Той самой, которую вырыли его люди для сообщения с Замком у моста. Теперь в ней кишмя кишели боглины. И это играло капитану на руку.

Южнее, у самого начала оборонительного рубежа, который лучники отбивали, теряли и снова отбивали ежедневно, засела группа демонов числом не менее сорока. Достаточно, чтобы превратить в фарш весь его отряд. «Только я не собираюсь ехать этим путем», — довольно усмехнулся он.

Дикие, в отличие от людей, совершенно не умели скрывать свое присутствие в эфире. Осознание этой истины пришло, когда он скакал по извилистой дороге. Боглины, вопреки врожденной привычке прятаться везде и всюду, и не думали прятаться здесь.

И там, на равнине, неспешно двигался в сторону города Шип.

Фигура мага возвышалась над союзниками. Даже издалека было заметно, что охраняющие хозяина тролли достают ему в лучшем случае до плеч. Рост Шипа составлял не менее шести метров. По обе стороны его плоского лица разрастались ветвистые рога, придававшие ему отдаленное сходство с оленем. Впрочем, с расстояния в пятьсот шагов его размеры не казались столь уж пугающими. Благодаря ночному зрению чародей представлялся маяком, и капитан различал сотни нитей, отходящих от него во все стороны: в небо, к созданиям подле него, в лес…

И две дюжины троллей, как свидетельство его безграничной мощи, охраняли рогатую фигуру хозяина.

Пока Красный Рыцарь разглядывал мага, тот воздел посох.

Шип воздел посох. Он видел темное солнце. На секунду им овладело желание обрушить силу на это таинственное и непонятное существо, но он отбросил эту идею, решив действовать по плану. Дотронулся до слизняка на левом плече, и зеленый огонь омыл руку, влился в посох, как поток радости, как проявление любви.

Цвет напоминал густой лес ярким летним днем. Это была не точка света, не луч, молния или шар. Свечение заполняло собой все пространство.

Настоятельница находилась со своим хором, когда почувствовала, как защиту крепости что–то подавляет. И она, и сестры запели громче, их голоса слышались в материальном мире, ощущались в эфире, к ним добавились голоса Гармодия и Амиции.

Свет разливался всюду. Сияние очаровывало, будто песнь сирен в море. Оно манило, как летний день, наталкивало на мысль бросить опостылевшую работу и предаться веселью. Настоятельница вспомнила лето: дни, проводимые у реки, себя — всю мокрую после купания, коня, щипавшего сочную зелень.

Где–то вдали — сигилы, защищавшие ее дом…

Гармодий мгновенно понял, что за чары воздействуют на охранные барьеры крепости. Только он приготовился нанести ответный удар, как увидел расставленную ловушку.

Шип хотел, чтобы его удар отразили.

Заклинание летнего света хранило коварный секрет: его принцип основывался на том, чтобы давить на сигилы со всех сторон, высасывать их энергию и подпитывать этой энергией земли Диких. Хитросплетение этого заклинания было поистине поразительным. На его создание ушли колоссальные силы. А любое противодействие будет лишь дополнительным блюдом, отправленным в ненасытную утробу, которая только этого и ждет.

«Надо бы запомнить этот прием, если, конечно, переживу сегодняшний день», — подумал Гармодий. Тонким лезвием синего света он перерубил связь настоятельницы с сигилами.

Защитные сигилы крепости пали, и Шип удовлетворенно заворчал: Гармодий сделал единственно правильную вещь — спас себя и остальных, не позволил выжать из них всю силу досуха.

От резкого прилива новой энергии феи над головой чародея устроили веселые пляски. Древняя мощь, жизненная сила вековых печатей перешла к нему и капала на землю. Феи, подобно крохотным ангелам, купались в этой силе, поднимали брызги, отчего под ногами Шипа засияла радуга.

Павшая защита была сродни открытому окну. Мгновение назад оно было заперто, а в следующее — распахнуто настежь.

Не теряя времени даром, Шип взмахнул посохом и выпустил второе заклинание — обычный молот.

Опорные площадки, требушет и верхняя треть северной башни разлетелись в ослепительной вспышке. Взрывная волна прокатилась по крепости, не оставив целым ни единого окна, витражи превратились в ураган смертоносной шрапнели.

У алтаря под большим окном скрючился отец Генри: взрыв превратил кожу на его спине в кровавые лохмотья, рясу порвало на лоскуты, не пострадали лишь прикрытые голова и руки. Он закричал.

Капитан мысленно бросился во Дворец воспоминаний и зачерпнул кольцом больше силы. В перчатке, чтобы не потерять во тьме, Красный Рыцарь спрятал кусочек обугленной ткани и сосредоточил всю силу в нем.

На дне траншеи, под деревянным настилом, который топтали орды боглинов, вспыхнули десять фитилей.

В тот же миг высоко в крепости ночную тьму разорвала одна–единственная вспышка, из–за которой капитан едва не свалился с Гренделя.

Фитили продолжали гореть, и теперь…

Теперь до Судного дня оставалось всего сто ударов сердца.

Красный Рыцарь доскакал до подножия склона и по обломкам проследовал за огоньками, ведущими к черным вратам города. Грендель замедлил ход — ступать было опасно, и это самое уязвимое место плана.

234